Вот он сидит рядом, на той же кровати, что и Лави. И молчит. И тишина такая унылая, что на стену лезть хочется. Лави так и подмывает что-нибудь выдать, вроде: Love me tender, love me sweet… Или чего ещё хуже для него самого: Love me crazy… Нет, Канда не поймёт. Лави вообще готов хоть стриптиз станцевать, если Канда просит. Но тот ничего не просит. Молчит. Зануда. А может, объяснение глубоко, Лави его никогда не достанет. Поэтому он просто молча подвигается на кровати ближе к Канде и мягко касается его волос, убирая прядь с плеча за спину. Лави хочет, чтобы Канда его любил, но так не получается. Но он всё равно доволен – Канда его не отталкивает. Поэтому Лави старается даже не дышать, крепко обнимает Канду и прижимает к себе. Он прижимается губами к тёмным волосам, к виску, к уху, будто он не любовника обнимает, а сына. Но Канда на такие прикосновения острее всего реагирует. И никакого стриптиза не надо. И всё как будто без слов понятно.
Вот он сидит рядом, на той же кровати, что и Лави. И молчит. И тишина такая унылая, что на стену лезть хочется. Лави так и подмывает что-нибудь выдать, вроде:
Love me tender, love me sweet…
Или чего ещё хуже для него самого:
Love me crazy…
Нет, Канда не поймёт. Лави вообще готов хоть стриптиз станцевать, если Канда просит. Но тот ничего не просит. Молчит. Зануда.
А может, объяснение глубоко, Лави его никогда не достанет.
Поэтому он просто молча подвигается на кровати ближе к Канде и мягко касается его волос, убирая прядь с плеча за спину.
Лави хочет, чтобы Канда его любил, но так не получается.
Но он всё равно доволен – Канда его не отталкивает.
Поэтому Лави старается даже не дышать, крепко обнимает Канду и прижимает к себе.
Он прижимается губами к тёмным волосам, к виску, к уху, будто он не любовника обнимает, а сына.
Но Канда на такие прикосновения острее всего реагирует. И никакого стриптиза не надо. И всё как будто без слов понятно.
не з.