308, пафос- Ты прекрасен, - шепчет Тики. Канда, стоя на коленях, сплевывает темную густую кровь, смешанную со слюной, на каменный пол собора. В соборе ни души: ни прихожан, ни священника. В мирской суете этот собор – воплощение тишины и безмятежности. Яркие лучи закатного солнца проникают через огромные витражи и откалывают на полу, на скамьях, на стенах – словом, везде, куда проникают, разноцветные блики. Тики берёт Канду за подбородок и нахально смотрит в глаза, смеётся: - Если бы ты не умирал, мы бы отлично повеселились. - Дьявол… - Не ругайся в доме божьем! Канда молчит, и хотя его глаза уже подёргиваются мутной пеленой, он не отводит взгляд. - Упрямый щенок, мученик, жертва моего беспощадного насилия! Тики целует его в красные от крови губы, облизывается, смакуя вкус. - Нет… - Канда захлёбывается и замолкает. - Бедный мальчик, ты всё равно не смог бы победить меня своим оружием. - Ты приспешник дьявола, - слова Канды – скорее выдох, нежели полновесная фраза, но Тики понимает и улыбается. - Я не отрицаю этого, а ты – охотник на вампиров, на демонов, на оборотней? – и Тики опять смеется. – Ладно, зато я точно знаю, что ты – ценная вещь в любой коллекции. Канда, наконец, закрывает глаза, его тело холодеет, боль уже умерла, а теперь и тело летит за нею. Канда не молится, всё равно ему это не поможет. Он прожил достойную, хоть и короткую жизнь. За спиной у него, сгорбленного и сломленного, шелестят крылья, совсем близко. Мученик? Канда вдруг чувствует лёгкость во всем теле, он парит над каменным полом собора, в окне он смутно видит очертания красного солнца. Канда улыбается и умиротворённо отдаёт себя Богу. Единственному, кому вообще можно что-то доверить. Тики улыбается, его сумасшедшие глаза сверлят Канду, который сотней чёрных бабочек поднимается, а затем устремляется в развёрзнутую дыру в полу собора. - Лети, мой милый мальчик, пусть Ад покажется тебе Раем. Я буду наслаждаться твоим лицом, глядя, как ты падаешь.
Офигенно... Других слов нет...
спасибо)
когда это было вообще
автор