Граф, Мэри Поппинс. Врезаться друг в друга при полёте на зонтиках в бурю. Граф жалуется Мэри на жизнь: экзорцистов, или семью, или 14-го - та даёт ему советы. Н!
Так вышло, что сначала я приступила за исполнение этой заявки, а после благополучно о ней забыла, а потому первоначальная мысль ускользнула от меня, так что получилось то, что получилось. Заранее извиняюсь. И отдельный виноватый поклон за повторы.
Буря возникла будто из неоткуда, и Граф, сам того не замечая, в который уже раз за неделю впал в состояние глубокой задумчивости и беспросветной депрессии. В последнее время такое с ним часто случалось, и каждый новый приступ ненависти ко всему сущему сопровождался непреодолимым желанием убить кого-нибудь или хотя бы покалечить. Ох уж эти извечные стрессы! Экзорцисты, уничтожающие его акума, акума, уничтожающие его экзорцистов, то и дело мелькающий на горизонте Четырнадцатый, Скин Болик, обжирающийся конфетами и игнорирующий после этого приготовленный Адамом суп, Роад, не желающая выполнять домашнюю работу по математике, действующие на нервы и абсолютно не умеющие вести себя за столом близнецы, ну и конечно же скептически хмыкающий по поводу и без Тикки Микк, подбрасывающий в воздух какую-то подозрительного вида пуговицу и тем самым раздражающий Тысячелетнего ещё больше - все они печалили Графа и при этом даже не замечали беспорядочных золотых огоньков, загоравшихся на дне тёмных радужек, спрятанных за тонкими стёклами круглых очков-пенсне, и означавших высшую степень негодования и жалости великого мастера к самому себе. Лишь Лулу Белл относилась ко всем переживаниям хозяина с пониманием и, развалившись на тёплых коленях, укутанных толстым клетчатым пледом, довольно урчала, подставляя мохнатое чёрное ухо под быстрые мозолистые пальцы. Адам пытался успокоиться, но ни на секунду не смолкающие вопли членов его сумасшедшей семейки отнюдь этому не способствовали. Под потолком нарезал круги очумевший от страха и пронзительно вопящий Леро. Левый глаз Графа болезненно дёргался, бровь беспорядочно скакала. Тысячелетний чувствовал, что начинает истерить. Внезапно возникла потребность высказаться и поплакаться кому-нибудь в жилетку, но тут его как следует уж точно слушать не станут, вне всяких сомнений. Просто-напросто не поймут. Сиротливо вздохнув, Граф высморкнулся в огромных размеров носовой платок и поднялся, намереваясь отправиться вниз, к людишкам, чтобы подпортить им слегка кровь. Не хотелось срывать злость на самых близких ему созданиях ненавистного Бога. Да и развеяться было бы неплохо. И, разумеется, появилась навязчивая идея навестить одного чрезвычайно упрямого и по-прежнему отказывающегося ему подчиняться своенравного мальчишку...
***
Ветер рвал и метал, превращая осины и липы в груды искореженной древесины. В воздухе с завидной скоростью кружились острые щепки. Где-то вдалеке пронзительно завывала собака, и мир, словно по чьему-то негласному сигналу, погружался в непроглядную мглу, изредка озаряемую ослепительными серебристыми вспышками. В такое-то безумие и падал с небес, вращаясь подобно пузырю с озоном и дико хохоча на всю округу, Адам.
И вдруг кто-то протаранил зазевавшегося Графа сбоку. Неожиданным ударом его отнесло в сторону. Взглянув несколько агрессивно на незапланированного обидчика, он тут же расцвёл в коронной широченной ухмылке. Рядом парила, а вернее беспорядочно вертелась в пространстве, женщина. Светлые волнистые волосы, убранные под симпатичную шляпку с узкими полями, длинные юбки элегантного платья, мягкие, но строгие черты лица, миловидная родинка возле чётко очерченной коралловой губы - Тысячелетний никак не мог забыть такую красавицу. Да и та, по всей видимости, провалами в памяти не страдала. Адам ловко извернулся и, приподняв свободной рукой цилиндр, поклонился даме. Та ответила ему лёгким кивком головы. На этом обмен любезностями завершился. Главный атрибут викторианского джентльмена вернулся на свою первоначальную позицию, то бишь на лысеющую макушку, лоснящуюся от пота.
- Мэри, как я рад Вас видеть! - огромная крокодилья слеза, похожая на горошинку града, скатилась по мужественной щеке Тысячелетнего и нахально заползла ему за шиворот. Он предпочёл проигнорировать её. - Сколько лет, сколько зим, Граф! - женщина приветливо улыбнулась и, закрыв зонтик, устремилась, шурша юбками, к земле. Возможно, ей надоело крутиться в лапах нескончаемой бури, или же твёрдая почва дарила уверенность в чём-то. Во всяком случае, Адам намёк понял и принялся медленно спускаться вниз. Встав ногами в начищенных до зеркального блеска лакированных туфлях в грязь, он настойчиво взял даму под руку и предложил ей пройтись. Та предложение приняла, и уже спустя пару секунд Тысячелетний и его обворожительная спутница двинулись по разрушенной дороге в город. Тут-то обрадовавшегося неожиданной встрече Тысячелетнего и прорвало. Граф говорил много и стремительно, не давая Поппинс вставить в этот безумный монолог ни слова. Судорожно сжимая хрупкое женское запястье грубой ладонью, он, плюясь, жаловался ей на собственную лишённую всяческих радостей жизнь. Наглый холодный вихрь забирался под одежду и лизал ледяными потоками продрогшее тело.
Он рассказал ей про то, как ему надоело уличать прячущегося у себя в комнате Тикки во лжи и забирать у него, проходя сквозь стены, эти жутко смердящие сигареты с ментолом. Про вечно орущих над самым ухом Джасдеро и Дэбитто, приносящих в уютный и симпатичный домик Ноев лишь разруху и ввергающих Адама в состояние паники. Про то, как Роад заставляет дядюшку делать за неё всю домашнюю работу и вместо занятий развлекается, издеваясь над Леро. Про Скин Болика, ворующего коньяк и коллекционные конфеты из заветного шкафчика с выдвижными ящиками. Про Четырнадцатого, призрак которого до сих пор не даёт всему его дорогому семейству покоя. Про Аллена Уолкера, насмехающегося над его пузом и клоунской мимикой...
***
С огромным трудом Мэри удалось успокоить Графа. Всё-таки она являлась замечательной воспитательницей и потому знала, как вести себя даже с самыми большими и трудными детьми, к числу которых, собственно, и принадлежал мастер. В ход пошли практические советы бывшей няни, а по совместительству ярой ненавистницы Чёрного Ордена и одной из лучших осведомитетельниц Тысячелетнего.
- Подростков, что не хотят завтракать и, таясь по углам, грызут конфеты, нужно морить голодом, - сказала она непреклонно. - Невозможно! Ведь так малыш Скин совсем загнётся, - горестно воскликнул Адам, картинно всплеснув руками. - Ничего подобного, - отрезала Поппинс. - А неучи, не выполняющие домашнюю работу, должны подвергаться порке. - Прилюдной? - уточнил Граф, внутренне содрогаясь. - Именно. То же самое относится и к тем, кто уже в юном возрасте занимается всяческими непотребствами, - тут Первый апостол весьма кстати вспомнил про Третьего и весело хрюкнул. Отчасти это прозвучало даже смешно. - Да ладно, тот ребёнок, про которого Вы в данный момент говорите, за свои сигареты мне глотку перегрызёт, - хмыкнул он. - Детей надо воспитывать! - Тогда из них вырастут настоящие разбойники, - взгрустнул мужчина, ненароком вспомнив про близнецов. - А шалунов и вовсе нужно изолировать от общества. И вообще...
Адам пожалел, что связался с волшебницей. Если он пройдётся по всем этим пунктикам в присутствии дорогих и горячо любимых родственников, то против него целый бунт устроят и труп его хладный пеплом без сожаления пустят по чистому полю. Он вежливо улыбнулся Поппинс и устремился вперёд, к череде плохо различимых в хаосе бури домишек. Женщина еле-еле поспевала за ним. Очень уж Тысячелетний не любил действовать, исходя из чужого опыта...
-
-
18.06.2011 в 12:481030 слов
-
-
18.06.2011 в 15:29Откройтесь, пожалуйста)
заказчик
-
-
18.06.2011 в 16:04Впрочем, я очень рада...
-
-
18.06.2011 в 17:27-
-
18.06.2011 в 17:31