Линали, Канда, Аллен, Лави. Линали не выжила, её поддерживают только аппараты искусственного жизнеобеспечения, необходимая эвтаназия. "Комуи не сможет, должен кто-то из нас" NH! А+
Непонятный таймлайн - все всё про всех знают. И, кажется, здесь OOC. Просите за размер! Т_Т
988 словЛави на ватных ногах подошел к столу и положил на его середину шприц с инъекцией, которая должна была оборвать жизнь Линали. Отодвинув стул, Историк-младший сел рядом с Алленом, отрешенно наблюдавшим за его движениями. Канда сидел напротив Уолкера, Муген был прислонен к стене рядом с ним. - Комуи не сможет, должен кто-то из нас, - в полголоса озвучил Лави истину, холодными черными когтями раздиравшую души экзорцистов, пожиравшую все мысли и оставляящую безоружным, один на один с понятным, но невыносимым фактом. Уолкер, ссутулясь и упершись ладонями в колени, в иступлении уставился на шприц. Тимкампи неслышно приземлился на спинку его стула. Историк положил голову на скрещенные на столе руки и изучал царапины столешницы, словно эта поза и бессмысленное занятие могли как-то помочь. Канда же выпрямился и в негодовании взирал на своих товарищей. Комуи сейчас где-то наверху, неровным подчерком заполняет формы, отвечает невпопад глупым чиновникам на бессмысленные вопросы. И какой может быть во всей этой войне и волоките смысл, когда та единственная, составляющая жизнь Смотрителя, сейчас в больничном крыле, прикована к постели и к собственному существованию десятками трубочек и проводков, тянушихся ко всем возможным медицинским аппаратам. - Кто вообще сказал, что она этого хочет? - с раздражением поинтересовался Канда. - Комуи... Она сама когда-то просила его об этом, - тихо, не отрывая взгляда от стола, ответил Лави. - Тоже мне, врачи! Как жизни спасать, так этого мы не можем, а как кто-то умрет, так... - Канда осекся. - Вобщем, живым быть безопаснее. Металлический ход часов резал слух и раздражал до предела. Обжигающе-холодный Канда деланым равнодушием только раскалял обстановку. Возводя вокруг себя неприступные стены, укрыться за ними, скрывая свою боль и злость, кипящие глубоко внутри, обжигающие своим едким паром нутро, рвушиеся наружу через край, пряча свою нерешительность, приводящую в неистовство от осознания того, что не в состоянии ровно ничем помочь своей подруге; чтобы пытающийся достучаться Лави разбился об эти стены, чтобы, в конечном счете, запутаться и упасть с них самому. Даже привычная поза, скрестив на груди руки и покачиваясь на стуле, внешне выглядела так же, но экзорцист напряжен как натянутая тетева. И он понимал, что идти к Линали в последний раз предстоит ему, а не им с их тараканами. - Живым? По-твоему, это называется живым?! - Лави чуть приподнялся, раздражаясь в свою очередь. Свет лампы, пойманый смертельной инъекцией, становился мертвыми отблесками, застывая в ее жидкости. Сжимая сильнее ткань рукавов, пытаясь разглядеть в хаотичных узорах краски на стенах и сколах старого стола тайный код, расшифровывающий происходящий кошмар. Не вмешиваться - вот главная заповедь, своей незримой властью давящая непомерной тяжестью и сковывающая волю, своей бесстрастной рукой сжимающая горло и перекрывающая кислород, отталкивающая от внешнего мира, в котором происходят вещи и более ужасные, заставляющая на любую смерть смотреть как на неизбежность, приравнивающая любую боль к тысячи другим, добавляющая любую судьбу в безликую коллекцию увиденных людей; не вмешиваться и уж тем более не убивать. - Она уже не будет живой, никогда... - тихо добавил Лави. - Уж лучше так, чем то, что с ней и её Чистой Силой могут сделать. Вот, этот, - Канда кивнул в сторону Уолкера, - должен знать. Аллен, поняв, что говорят про него, повернул голову в сторону Канды и встретил притворно-яростный взгляд синих глаз, пытавшихся внушить ему свою позицию. Экзорцист ещё некоторое время равнодушно смотрел на своего соратника, а затем выдавил из себя дежурную улыбку и завершил все споры: - Обещаю, с Линали не случится ничего такого, что случилось с тобой или Марией, - он осторожно взял двумя руками шприц и быстро направился в сторону палаты Ли. Тимкампи полетел вслед за хозяином. Лави не шевельнулся. Канда перестал раскачиваться и смотрел вслед Уолкеру; едва тот скрылся за поворотом полу-освещенного коридора, направился за ним. Историк, взяв с собой Муген, медленно зашагал за остальными. На задворках сознания Аллена ликовал Неа. Ему явно доставляли удовольствие мучения хозяина своего тела. Но больше всего Неа предвкушал то, что будет чувствовать Уолкер, прикончив свою дорогую Линали, вместо того, чтобы спасти, как, наконец, возненавидит этот мир и, главное, себя и поймет, что нужно делать. А Аллен тихо плакал, отчитывая шаги до палаты, невольно делая это эпитафией своей подруге. И даже без Четырнадцатого было на душе тошно и гадко. И оставались считанные минуты и каждая отдаляла Линали, и каждая секунда стирала ее из этого мира, все отчетливее рисуя каждую черту в памяти, сохраняя ее для себя на веки... Палата была освещена лучше, чем коридор, но Аллен предпочел бы темноту этому предвещающему смерть больничному свету. Он подошел к койке. У Линали перевязанны глаза. Сначала Уолкер подумал, что хорошо, что он их не видит, но затем с горечью вспомнил, что глаз у нее больше нет. Практически всё её хрупкое тело было туго перетянуто бинтами, по которым расползались пятна крови. Линали прерывисто дышала через аппарат, временами вздрагивая. Глаза под веками метались - девушке снился последний сон. Аллену хотелось верить, что сон хороший, но реальность грубо развивала вдребезги надежды и нашептывала возможный сценарий её кошмара. Аллен стянул перчатку с правой руки и коснулся щеки Линали. Хотелось просто стоять так и надеяться на чудо, на то, что всё ещё можно поправить. Но тихо жужжащая и пищащая аппаратура не оставляла выбора. Тим тоже прощался с Линали, сев на возле ее макушки и зарываясь мордочкой в волосы, так и выросшие до прежней длины, заботливо разложенные на подушке Комуи. Когда вошел Канда, Тимкампи выскользнул за дверь. Там, прислонившись спиной к стене и сжимая в руках Муген стоял Лави. Тим опустился на рукоятку меча и Лави сказал, то ли ему, то ли себе: - Не то что бы я не могу зайти туда... - он замолк и смотрел на дверь палаты. А Аллен все продолжал стоять со шприцом в одной руке и нежно проводя по бледному лицу другой. Канда подошел к кровати и аккуратно перевернул свободную от бинтов руку тыльной частью вверх, взял у Аллена шприц, про который, казалось, он и вовсе забыл, и ввел инъекцию в вену. По щекам Аллена покатились слезы, они падали на больничные простыни и светлый кафель под аккомпанемент аппаратов, известивших, что инъекция подействовала. Канда как-то отключил их и молча удалился, оставляя Аллена одного. Теперь уже одного...
исполнение хорошее, но размер, к сожалению, подвёл хотелось короткого, но очень меткого исполнения, за старания спасибо
и ещёУ Линали перевязанны глаза. Сначала Уолкер подумал, что хорошо, что он их не видит, но затем с горечью вспомнил, что глаз у нее больше нет. Практически всё её хрупкое тело было туго перетянуто бинтами, по которым расползались пятна крови. Линали прерывисто дышала через аппарат, временами вздрагивая. Глаза под веками метались - девушке снился последний сон.
Когда наступит завтра. Последнее, что она запомнила, это взрывы совсем рядом, чьи-то крики и боль. А потом ушло всё, и осталась только боль...
Мерное попискивание аппарата искусственного дыхания и кардиографа были единственными здесь свидетельствами того, что в хрупком теле, лежащем на кровати, ещё теплится какое-то подобие жизни. Аллен осторожно провел рукой по щеке Линали ,вспоминая последний отчет медсестры: повреждения несовместимы с жизнью, и их слишком много, чтобы можно было на что-то надеяться. Каждый день только продлевает страдания и боль девушки. Сестра предложила эвтаназию, но Комуи в ответ посмотрел на неё так, что у суровой женщины отпало всякое желание продолжать вообще. Юноше хотелось плакать: он даже в страшном кошмаре не мог предположить, что нежная, добрая, красивая Линали никогда больше ему не улыбнется. Сзади открылась и, помедлив, вновь закрылась дверь. Оглянувшись, Аллен без удивления кивнул вошедшим Лави и Канде. Больше приходить сюда было некому: видеть неживую Линали хватало сил только у них. Канда остался у двери, а Лави присел на единственный в палате стул. На некоторое время в помещении повисло тяжелое молчание. Наконец, ученик Книжника его нарушил: - Что будем делать? Сестру все слышали. Аллен в ответ горестно вздохнул и осторожно присел на краешек кровати Линали: - Комуи... Он не сможет, придется кому-то из нас... Лави перевел взгляд на Канду. Мечник упрямо сжал губы и качнул головой: "Нет" - Значит, придется мне, - подвел итог Лави, - в общем-то, правильно. Я будущий Книжник, мне не положено...привязываться. Он встал и уже сделал шаг, но между ним и аппаратом внезапно возник Канда: - Нет. - Но Канда... - начал Аллен, и был перебит: - Заткнись, мелочь. Рано сдались, мать вашу! - А что делать? - пожал плечами Лави ,но взгляд отвел. И даже, кажется, отступил на шаг, - Даже Комуи руки опустил. - Думать! - как своей катаной, отрезал Канда, - Ты же у нас Книжник! Лави дернулся, как от пощечины, но вместо ответа решительно кивнул и быстро вышел из палаты. Аллен понял, куда он отправился: в архивы. Задавать вопросы и искать ответ. - Но Канда..., - снова попытался достучаться до коллеги Аллен, - надежды нет, зачем всё это? - Потому, что, - холодно сообщил мечник, - всегда есть шанс, что завтра она проснется. Аллен повернулся к Линали. Завтра? Да. Просто сегодня очень длинный день. Но завтра он кончится.
В кроваво-черном мареве боли Линали померещился синий отблеск, и девушка потянулась к нему.
-
-
19.10.2011 в 09:31988 слов
-
-
19.10.2011 в 15:09хотелось короткого, но очень меткого исполнения, за старания спасибо
и ещё
-
-
19.10.2011 в 16:55-
-
22.10.2011 в 21:02Когда наступит завтра.
-
-
22.10.2011 в 23:14спаибо за исполнение
но